Следует выделять психотравму как таковую, и ее долгосрочные последствия. Очевидно, что человек в течение жизни, начиная с детства, приобретает различный травматический опыт. Последствия детской травмы наступают, если психика ребенка не может справится с тем, что происходит, и при этом у него нет поддержки со стороны чутких к его состоянию взрослых родителей или опекунов. Часто ребенок в сложной для него ситуации не получает поддержку по целому ряду причин. К ним относятся:

• игнорирование его потребностей;
• неумение или нежелание понять его эмоциональное состояние;
• явное или скрытое присутствие психологического и физического насилие не только по отношению к нему, но и между членами семьи.

Т.е. взрослые заняты эгоцентрично собой, «пограничными» «разборками» друг с другом, реагируя на ребенка исходя из собственной травмы-«Мы выжили после того как нас «расстреливали», и ты выживешь, ничего страшного!». А на самом деле ситуация для маленького человека может быть невыносима, абсолютно непонятна, полностью его дестабилизируя.

Травма включает в себя шоковые переживания с разрушением безопасной, благополучной картины мира. При этом возникает переживание бессилия, беспомощности в попытках себя защитить, переживание полного одиночества. Самое печальное в ситуации травмы то, что ребенок берет вину на себя, определяя себя плохим, малоценным, недостойным любви, заботы, внимания. Это и определяет долгосрочные последствия травмы. Возникает новый образ собственного «Я» на «разрушенном фундаменте». Чтобы избежать новой боли производится оценка случившегося, пережитого ужаса, идет поиск возможностей избежать того, что произошло в будущем, что необходимо сделать, чтобы травма не повторилась.

Новые правила жизни, которые образуются на основе травматического опыта, требуют ответа на вопрос "Как надо жить, чтобы травма не повторилась?". Обычно правила включают в себя такие императивы безопасности как:

• "Избегать близости";
• "Не проявлять своих чувств";
• "Не высовываться, и не привлекать к себе внимания";
• "Прятаться от людей и жизни".

На «входе» психики выстраивается мощная реактивная защита, которая спасает, оберегает, но, одновременно, продолжает травмировать выросшего человека, ограждая его от близости. И в основе такой защиты лежит то, что самые близкие люди нанесли ребенку невосполнимый ущерб, бросая, не поддерживая, забывая, подвергая разным формам насилия. Она дает человеку чувство контроля в непонятном хаосе, в котором он длительно находился в результате шоковой или кумулятивной травмы. Защита заставляет формировать идеализированный облик, поскольку вина ребенка убеждает его, что именно он тотально виноват. Именно поэтому его наказали по «заслугам».

Психозащита прогнозирует и предупреждает душевную боль в будущем. К сожалению, она же ведет к ретравматизации – взрослый человек автоматически бессознательно будет попадать в ситуации, которые пытается всячески избежать. Если по отношению к нему применяли насилие, то он, придерживаясь правил избегания боли, опять будет «получать по голове». Если он боится быть брошенным, то будет выбирать партнеров, которые его обязательно покинут.

На чем основан механизм повторения травмы, почему он столь тугоподвижен? Причина кроется в том, что решение об избегании боли принималось маленьким ребенком с очень ограниченным жизненным опытом с иррациональными умозаключениями. В основе того, что с ним произошло была не его «плохость», а ненадежность, нестабильность и откровенная опасность его окружения с отсутствием заботы о нем. В результате уже взрослым человеком не учитывается, что люди разные, а мир разнообразен и полифоничен. И если родители ведут себя полубезумно, то это не означает, что другие люди, встретившиеся на жизненном пути, будут столь же беспощадны и манипулятивно воспользуются проявлением чувств и привязанностью.

Взрослый человек в отличие от ребенка, конечно, располагает большими возможностями для того, чтобы себя защитить. Но травма заставляет его изолироваться, избегать теплых отношений и привязанности, лишаясь при этом поддержки. Он «расщеплен» в своих потребностях одиночества и близости, продолжая жить в переживании небезопасности и боли. Он хочет избежать боли, что ведет его к изоляции, повторяя травматический опыт, лишая возможности исцеления и доступа к помощи. Парадокс травматического опыта в том и состоит, что желание исцеления ведет к снова и снова к переживанию боли и новой изоляции с травматизацией, несмотря на колоссальные усилия. Стойкие убеждения о «плохости и недостойности» пронизывают весь личностный строй такого человека и ведут к поиску врагов, лишая спокойной, безопасной жизни.

Интеллектуального понимания собственной травмы недостаточно. Она основывается на опыте и глубинном переживании. Выздоровление наступает только при поступлении нового положительного опыта, который многократно прожит и интегрирован в психику. При контакте с травматиком возникает, казалось бы, естественное, гуманистичное желание заботится и поддерживать его. Но само это желание непродуктивно, поскольку травма выступает как «черная дыра», поглощающая все тепло и любовь, без особого влияния на источник боли. Переживания покинутости и угрозы сохраняются, душевного утешения не наступает. Травматика нельзя спасти, пока он сам не принял этого решения. Сам не пошел на терапию, чтобы встать на путь исцеления в ходе внутренней работы над собой. Можно лишь поддерживать и помогать ему в этом. «Спасатель» в модели «раненого целителя» лишь сам придет к психосоматическим расстройствам, идя нездоровым путем компенсации собственной травмы за счет отказа от признания собственной боли и слабости. Как правило, один нарушенный человек пытается «лечить» другого с предсказуемым результатом –«если один слепой ведет другого, то они оба упадут в яму»(Мф 15:14). Травму лечат в контексте терапевтических отношений, которые для этого и создаются. Обычные бытовые отношения ее лишь воспроизводят.

Человек с травмой может спросить себя о том, надо ли ему исцеление. Много лет он упорно избегал боли, его раненая душа не получала поддержки, тепла и любви. Перед ним стоит тяжелый выбор – надо ли идти на риск, преодолевая страхи, или остаться в прежнем избегающем состоянии